Говорим «Калашников», подразумеваем «культура». Комментарий Георгия Бовта

В установке нового памятника создателю автомата часть пользователей соцсетей увидела политический контекст. Споры спровоцировал комментарий музыканта Андрея Макаревича

В Москве на пересечении Садовой-Каретной и Долгоруковской улицы открыт памятник советскому оружейнику Михаилу Калашникову. На церемонии выступил министр культуры РФ Владимир Мединский, который сказал, что Калашников воплощал лучшие черты русского человека, а разработанный им автомат стал своего рода культурным брендом России. Автором скульптуры стал народный художник России Салават Щербаков. Открыла монумент дочь Калашникова Елена. Высота монумента составила 7,5 метра, в руках оружейник держит модель автомата, в композиции присутствует также фигура земного шара и образ святого Георгия Победоносца. В то же время памятник понравился не всем. Почему?

Публично критикуют памятник в основном те, кого можно назвать либералами. Очевидно, имея в виду не только и даже не столько эстетическую сторону вопроса, но и политическую. Так, наиболее резко отозвался о монументе певец Андрей Макаревич. Как человек, в свое время окончивший МАРХИ, он посчитал себя вправе заметить, что скульптура «бездарная и уродливая» и «этот истукан» в советское время не прошел бы худсовет.

Также Макаревич считает, что установка памятника Калашникову — не повод для гордости, ведь от его оружия погибли миллионы человек. Возможно, как раз второе возражение заставило Макаревича забыть, что в советские годы и не такие «истуканы» проходили худсоветы. Притом, что, возможно, найдутся и те, кто поддержит Макаревича в споре как раз о вкусах. И эти люди тоже усмотрят некоторый диссонанс между кажущейся несколько угловатой фигурой с огромным автоматом и отреновированной в годы правления мэра Собянина Москвой с ее общественными пешеходными пространствами и велодорожками на радость хипстерам и с явной заявкой на определенным образом понимаемую властями гуманизацию городского пространства.

Кстати, это уже второй заметный монументальный вклад Русского Военно-Исторического Общества в облик Москвы. Первый — памятник князю Владимиру, тоже вызвавший немало эстетических и околополитических споров — стоит напротив Боровицких ворот Кремля. Кстати, недалеко от установленного памятника Калашникову силами того же общества при въезде в Лихов переулок расписана стена дома, смотрящая на Садовое кольцо. На монументальном панно как бы изображены советские офицеры времен победы над фашистской Германией, но вот форма их чем-то неуловимо напоминает как раз форму побежденных, как будто из «Семнадцати мгновений весны».

В то же время тезис о том, что, мол, негоже ставить памятники создателям оружия, сомнителен. В общем, ставят. Тем более, что Калашников — это действительно бренд. Только вряд ли культурный. Тут министр Мединский, кажется, погорячился. Например, в городе Хартфорде, штат Коннектикут, стоит памятник создателю легендарного револьвера «кольт» Сэмюелю Кольту. Правда, он, вообще бывший инженером широкого профиля, револьвером не размахивает. В музее известной ядерной лаборатории в Лос-Аламосе, штата Нью-Мексико, есть скульптурная композиция, изображающая улыбающихся и как бы мило беседующих между собой создателя ядерной бомбы Роберта Оппенгеймера и начальника «атомного проекта» генерала Лэсли Гроувса. В руках у Оппенгеймера, разумеется, тоже нет ядерной бомбы, убившей десятки тысяч жителей Хиросимы и Нагасаки.

По-своему примечательно и в чем-то даже отрадно, что в современном российском обществе спорят о памятниках и фильмах: почему поставили монумент Ивану Грозному, а теперь вот — Калашникову. Но даже памятную доску в честь Бориса Немцова не могли стерпеть. Или как изображен Николай II в фильме «Матильда». Что хотели сказать авторы идеи водрузить огромную скульптуру князя Владимира у въезда в ворота, через которые прибывает на работу президент Владимир Владимирович и так далее.

В принципе, в любой стране подобные споры всегда отражают и выражают некий политический и общественный контекст. К примеру, как обойтись без политики в нынешней борьбе с памятниками героям рабовладельческой Конфедерации в той же Америке? Однако, наверное, не совсем правильно, когда собственно общественно-политическая борьба и конкуренция сводятся лишь к яростным, но как бы иносказательным спорам вокруг памятников или фильмов. Словно кто-то хочет что-то кому-то доказать и сказать, но почему-то не может этого сделать напрямую в рамках открытой и понятной политической риторики, а прибегает к иносказаниям и художественным образам, отправляя в общественное пространство некий месседж между строк дискуссий о том, сколь эстетически совершенен памятник или сколь безупречен с исторической точки зрения фильм.