«Мы не работаем с жуликами». «Роснефть» объяснила, почему второй день подряд не продает топливо на бирже

Лесничая: Михаил, почему, на твой взгляд, «Роснефть» второй день подряд не продает топливо на бирже?

Сафонов: Я поступлю немножко хитро и этот вопрос переадресую Рустаму Танкаеву, но перед этим небольшая предыстория. Несколько дней назад стали поступать сообщения из регионов о том, что возле нефтеперерабатывающих заводов скопились очереди из бензовозов, например, у Ачинского НПЗ, сотни бензовозов, которые несколько дней не могут налить топливо. Потом появились другие сообщения, на этот раз главным ньюйсмейкером стала уже «Роснефть», и она обвинила в очередной раз независимые сети АЗС, трейдеров в том, что они спекулируют, перепродают бензин и дизель друг другу, в итоге цена растет, и даже заявили о неких криминальных цепочках. И одновременно с этим накануне «Роснефть» ушла с торгов Петербургской биржи, а сегодня она снова туда не вышла. В «Роснефти» заявляли, что это наше дело, мы хотим — продаем, хотим — не продаем, хотя вроде как есть и приказ правительства о том, что они определенный объем должны продавать на бирже и делать это равномерно. Но, тем не менее, сложилась такая ситуация. А теперь у меня вопрос к Рустаму Танкаеву: вам не кажется, что «Роснефть» показывает, кто в доме хозяин?

Танкаев: Правительство показало, кто в доме хозяин, и заставило все компании — владельцев НПЗ подписать соглашение, которое было предложено 31 октября. После того, как это соглашение подписано, никакое участие в биржевой торговле не имеет смысла, потому что цена фиксирована. Если цена фиксирована, какая биржа? Любой школьник вам скажет, что никакая биржа в этой ситуации работать не может, не будет и не работает. Зачем платить биржевые сборы, зачем тратить деньги на непонятную организацию непонятных процедур, когда цена известна заранее? Биржа теперь уже не для нефтяных компаний. Я думаю, с этой биржи уйдут объемы всех нефтяных компаний, поскольку с ними есть соглашение и цена фиксирована. На бирже остаются только перекупщики, которые покупают топливо у нефтяных компаний по фиксированной цене, установленной соглашениями, а потом это топливо перепродают другим участникам торгов или конечным продавцам, то есть их называют спекулянтами. «Спекулянты» в советское время было ругательством. Во время работы рыночной экономики это нормальная рыночная позиция, но в той ситуации, которая сложилась у нас сейчас, это опять ругательство, потому что фактически рынка нет.

Сафонов: Приведу аргумент, который вы и сами прекрасно знаете, то, что говорят торговые компании, они же могут позволить себе продавать бензин без предоплаты, в рассрочку, а нефтяные компании так не делают — деньги на бочку, деньги сразу. Поэтому они свою роль видят так: «мы финансируем рынок». Как же без этого будут покупать?

Танкаев: Да, я согласен, это правильно. Только в том случае, если есть рынок, а рынка больше нет. И дальше уже участники этого всего процесса, которые раньше были действительно нужны, это был действительно важный элемент рынка, становятся ненужными. Как быть? Вернуться к рыночной системе ведения хозяйства. Нужны участники рынка, которые обеспечивают ликвидность, эти самые посредники. Я для примера могу сказать, на мировом нефтяном рынке эту функцию выполняет Glencore и другие такие же компании, они востребованы, они очень нужны, но там есть рынок.

Сафонов: И никто их не ругает спекулянтами.

Танкаев: Никто их не ругает, наоборот, они очень востребованы и очень высоко ценятся всеми участниками. Но нужно, чтобы был рынок, только этого не хватает немножко.

Сафонов: С апреля вроде как должны нам вернуть рынок, хотя это еще не факт.

Танкаев: До апреля, вы знаете, передохнут все посредники: деньги-то нужно куда-то вкладывать, деньги должны крутиться, деньги должны работать. Эти деньги найдут свое применение в России. Остаются другие сегменты рынка, которые очень активны, тот же самый агросегмент, вернуть их назад будет очень тяжело. Я помню, как тяжело складывался рынок бензина и дизельного топлива в 90-е годы, какие огромные проблемы, пока наконец все это устоялось и определились участники, все возникло, что необходимо для работы рынка. На это ушло десятилетие. Сейчас за несколько месяцев эта система будет разрушена.