Лукашенко: интеграция РФ и Белоруссии в соответствии с союзным договором уже невозможна

«Я не думаю, что нам сегодня надо ломать те структуры в политике, которые есть. У нас есть Высший государственный совет, прописаны его функции и полномочия, колоссальные. Ну, Высший госсовет, к сожалению, я сам являюсь председателем этого Высшего госсовета, он не функционирует на полную своих полномочий. У нас есть межведомственные советы, они же не работают так, как следует. Прежде чем городить забор и создавать что-то новое, давайте это задействуем. И если мы увидим, что мало, мы сделаем еще один шаг. Мы принимаем решения и частенько не реализовываем. Дошли до того, что развернули газовые войны, молочные войны, конфетные войны, нефтяные войны и дошли до абсурда. Как-то на переговорах с Владимиром Владимировичем полгода назад, обсуждая эту тему, мы пришли к тому мнению: мы можем собачиться по любым вопросам, но оборона и безопасность — святое. Помните, я говорил, а вы посмеивались год назад, что, возможно, наступят такие времена, что нам с тобой, Путиным, придется стоять спиной к спине и отстреливаться. А вы-то это в шутку приняли. А вот видите, как жизнь повернулась».

— Многие полномочия президента немыслимо колоссальны по объему. Надо передавать губернаторам, надо передавать парламенту. Может быть, надо структуру менять. Недавно мы с председателем Верховного суда, у нас очень опытный человек, обсуждали: почему президент должен утверждать, назначать всех судей, от районного суда до Верховного? Но условие одно: получил полномочия — отвечай. Поэтому президент должен сохранить этот контроль за ситуацией в стране, за ветвями власти. У нас же президент не возглавляет ни одну из ветвей власти, он осуществляет контроль и направляет деятельность ветвей власти. Он должен это сохранить. Это его основные полномочия. И оборона, я так думаю. Оборона и безопасность. Надо это все упорядочить, а потом переходить к выборам.

— Александр Григорьевич, а подразумевают ли изменения, предлагаемые в конституцию, возможность президентских выборов раньше чем через пять лет?

— Если мы будем менять конституцию, то мы должны в конституции прописать выборы президента отдельно. И я к этому склонен, чтобы провести досрочные президентские выборы. Я это не исключаю. Если досрочно проводить президентские выборы, то они должны пройти, наверное, раньше, чем парламентские.

Роман Бабаян: Александр Григорьевич, хочу спросить, вы появились вместе с сыном, с автоматом, что это было? Вы какой сигнал и кому хотели послать?

Александр Лукашенко: Вы так и не разгадали? А зря.

Роман Бабаян: Все гадают, масса версий, поэтому хотим [узнать] от первоисточника.

Александр Лукашенко: Это очень просто. Я знаю, что в это время Маргарита постилась и хайповалась на одном известном канале, который, извини, что шучу так...

Маргарита Симоньян: Нет проблем.

Александр Лукашенко: Я шучу. Многие сидели на этом канале, и что они увидели за час до этого появления? Дети президента в Ростове, президент бежал, президент трус и так далее.

Роман Бабаян: Да, да, было.

Александр Лукашенко: Была, была такая информация. Скажите, вы на моем месте [как бы поступили], какие ваши действия?

Роман Бабаян: Показал бы, что я на месте.

Александр Лукашенко: Я показал, что я на месте и я не трус. И я не боюсь.

— Александр Лукашенко заявлял в интервью российским журналистам, что события, подобные белорусским, могут произойти и в России. Как в Кремле оценивают, насколько вероятно, что такое, как сейчас в Белоруссии, действительно произойдет и в нашей стране?

— Я бы здесь не согласился с какими-то параллелями. Хотя у нас и есть Союзное государство, коим мы весьма дорожим, все-таки мы две разные страны, мы два разных суверенных государства. Поэтому у нас иная политическая культура, у нас иной политический ландшафт, иные политические тенденции. Поэтому здесь какие-то обобщения, мне кажется, были бы неверными. При этом мы с абсолютным уважением относимся к политической культуре, к политическому ландшафту Белоруссии. Если они не такие, как у нас, это не значит, что они неверные. В этом, собственно, и есть суверенность.

— Планируется ли визит Александра Григорьевича в Москву? И на фоне этого визита много таких заявлений, что будет поглощение, или слияние, или еще что-то двух государств. Вы могли бы рассказать, какая повестка этих переговоров Путина и Лукашенко?

— Конечно же, никаких слияний, поглощений и так далее быть не может как результата визита, это абсолютная чушь. Визит важный, особенно с учетом тех дней, которые переживает Белоруссия. Вы знаете, что наши отношения особого партнерства, союзнические отношения, они многовекторные. И каждый раз и торгово-экономическое сотрудничество, и вопросы, связанные с задолженностями, и вопросы, связанные с энергоресурсами — с поставками нефти, нефтепродуктов, газа и так далее, и вопросы интеграции, и интеграция в рамках ЕврАзЭс, и в рамках СНГ, и в рамках Союзного государства — они всегда находятся на повестке дня во время общения двух президентов. И обмен мнениями по наиболее актуальным процессам, которые происходят на европейском континенте, и региональные конфликты.

— Вот и Лукашенко, и Кремль устами Пескова заявили, что ни о каком объединении двух стран речи не идет. На повестке экономические вопросы. Лукашенко еще раз сказал, что та интеграция, которая подписана в союзном договоре, сейчас уже невозможна, учитывая нынешнюю обстановку. Что это все может означать?

— Во-первых, общественное мнение ни России, ни Белоруссии не готово к тому, чтобы две страны объединялись в единое государство сейчас. И Лукашенко на самом деле прав по поводу союзного договора, что прошло с тех пор 20 лет и ситуация во многом изменилась. Тогда гораздо сильнее были ностальгические настроения по СССР. А сейчас выросло поколение, может быть, не одно, которое этих настроений лишено. И оно просто не поймет, с какой стати Белоруссия должна объединяться с Россией. Поэтому в принципе, если стороны сосредоточатся на действительно конкретных и прагматичных экономических вопросах, от этого будет пользы гораздо больше, чем обещать друг другу что-то невыполнимое. Лукашенко же уже не первый год, даже не первое десятилетие сеет какие-то политические иллюзии на счет Белоруссии в российском политическом руководстве. Настало время от них избавиться.

— Конституционная реформа, о которой уже говорил Лукашенко, и в Кремле тоже о ней говорили, что она озвучена. Как бы вы прокомментировали эти слова?

— Хорошо, что эта конституционная реформа идет, судя по всему, на фоне консультаций между Минском и Москвой. Хорошо, что этот процесс приобретет управляемый характер, а не какое-то спорадическое накидывание каких-то поправок в панике, каковое наблюдалось после 9 августа, когда состоялось голосование. Сейчас паника прошла, Лукашенко в среднесрочном плане, видимо, контролирует ситуацию. Поэтому может себе позволить постепенную эволюцию. Другое дело, что мы не знаем, где там финиш и в чем он будет заключаться. Мы не знаем, какая конфигурация белорусской власти будет после того, как эта конституционная реформа состоится. Если иметь в виду, например, казахстанский вариант, это один вопрос. А если иметь в виду то, что попытался предпринимать в Армении Серж Саркисян, то этот вариант совсем другой. Так что я думаю, что Москва заинтересована в том, чтобы это был скорее казахский вариант, чем армянский, который для Саркисяна, в общем, закончился неудачно, поскольку его финт конституционный не прошел.