«Мне кажется, главная задача — это добиться подтверждения обязательств того, что Трамп не изменит подходы администрации Байдена. Но помимо этого есть, конечно, и другие задачи, в частности завис вопрос об использовании американских ракет дальнего радиуса действия. Конечно, теперь от Трампа очень во многом будет зависеть вопрос взаимодействия Украины и НАТО, а тем более вопрос перспектив вхождения Украины в этот блок. Пока что существует много факторов неопределенности, скорее всего, ну, по крайней мере в полном объеме добиться своего украинской стороне не удастся».

«Можно сказать, что внутренняя оппозиция заняла более радикальную позицию, чем Европейский союз и Соединенные Штаты, но я думаю, что Запад не склонен сейчас принимать радикальные решения. Скорее недовольство связано не с тем, как проходили выборы — там были замечания, но не принципиальные, — а с целым рядом практических решений, касающихся, в частности, законодательства по иноагентам, отказа от введения санкций в отношении России и так далее. Я думаю, на Западе есть разумные люди, или по крайней мере люди, которые представляют себе ситуацию Грузии и понимают, что все-таки большинство не поддерживает оппозицию. Оппозиции надо еще работать и работать, чтобы привлечь на свою сторону колеблющихся, неопределившихся или перетащить бывших сторонников «Грузинской мечты». Я думаю, что, исходя из этого, Запад и занял достаточно умеренную позицию, критикуя «Грузинскую мечту». Это значит, что Запад готов работать с нынешним руководством. Это, наверное, будет непросто для Запада, но в отношении Грузии не будут применяться явно репрессивные меры, которых можно было бы ожидать, если бы выборы были признаны полностью нелегитимными».

«Можно сказать, что сама внутренняя оппозиция заняла более радикальную позицию, чем Европейский союз и Соединенные Штаты, но я думаю, что Запад не склонен принимать сейчас радикальные решения. Скорее, недовольство связано не с тем, как проходили выборы — там были замечания, но не принципиальные, — а с целым рядом практических решений, касающихся, в частности, законодательства по иноагентам, отказа от введения санкций в отношении России и так далее. Я думаю, на Западе есть разумные люди, или, по крайней мере, люди, которые представляют себе ситуацию Грузии и понимают, что все-таки большинство не поддерживает оппозицию, и здесь оппозиции надо еще работать и работать, чтобы привлечь на свою сторону колеблющихся, неопределившихся или перетащить бывших сторонников «Грузинской мечты». Я думаю, что, исходя из этого, Запад и занял достаточно умеренную позицию, критикуя «Грузинскую мечту», но вместе с тем никто не сказал – по крайней мере, на официальном уровне пока никто не сказал, – что результаты выборов не признаются, и нынешнее руководство становится нелегитимным. Таких заявлений со стороны Запада мы пока не слышали. Это значит, что Запад готов работать с нынешним руководством. Это, наверное, будет непросто для Запада, но в отношении Грузии не будут применяться явно репрессивные меры, которых можно было бы ожидать, если бы выборы были бы признаны полностью нелегитимными».

«Пока никаких официальных заявлений, подтверждений на этот счет не было. Но в принципе можно сказать, что с обеих сторон конфликта участвуют не только граждане непосредственно вовлеченных в конфликт государств, но и граждане других государств. Мы видим, что со стороны Украины в конфликте участвуют граждане целого ряда европейских стран, люди с Ближнего Востока, даже из Латинской Америки, скажем из Колумбии. Можно предположить, что и с российской стороны тоже какие-то экспаты, какие-то люди с другим гражданством могут так или иначе быть в этот конфликт вовлечены. Но по всей видимости, в любом случае, если такое вовлечение будет, оно будет осуществляться на индивидуальной основе, и понятно, что едва ли мы увидим контингенты северокорейской армии, которые будут маршировать по степям Донбасса, по крайней мере, это мне представляется маловероятным. Но пока наше руководство предпочитает эту тему не раскрывать в больших деталях, что в общем и понятно, учитывая ее деликатность. Вполне вероятный вариант, что идут какие-то совместные военные учения, идет обмен опытом, и я думаю, что любым военным экспертам, в том числе из Северной Кореи, конечно, было бы интересно посмотреть на то, как разворачивается современный конфликт. И в этом смысле я допускаю, что какие-то из этих экспертов могли находиться в непосредственной близости от линии соприкосновения. Но это совсем не означает, что они принимают участие в боевых столкновениях, тем более это не означает, что они работают в составе каких-то подразделений или частей».

«Мне кажется, что, во-первых, сам факт проведения встречи в таком масштабе, с приглашением и участием такого количества национальных лидеров и руководителей ведущих международных организаций — это уже, конечно, явление и для России, и для БРИКС как такового. Для России важно потому, что действительно это наглядная демонстрация неудач попыток изоляции, а для БРИКС это важно потому, что это свидетельствует о выходе организации на какой-то новый уровень. Ясно также, что процесс притирания старых и новых членов, который начался примерно год назад, прошел успешно. И сейчас в Казани встречаются если не единомышленники (это, наверное, было бы все-таки некоторым преувеличением), но по крайней мере люди, которые могут говорить друг с другом на одном языке — это безусловно очень важно. Ну и помимо этого первые встречи, которые были проведены российским президентом с его коллегами на двустороннем уровне, тоже очень важны, поскольку такого рода обсуждения всегда являются драйвером развития двустороннего сотрудничества в самых разных областях».